Возвращение в никуда

Литература - это способ познания небытия через образы несуществующего. Русская литература, по меткому определению Надеждина, представляла собой "сонмище нигилистов". Русские писатели неустанно экспериментируют на путях возвращения в никуда: как в своих книгах, так и в жизни. И в этом заключается их миссия.
 
Молчание язычников. От дохристианской культуры не осталось письменных текстов, кроме "Велесовой книги", подлинность которой ученые не признают. Но мудрые волхвы молчали не просто так. Ведь молчанием познается ничто.

"СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ" - несуществующая книга о несуществующем. Несуществующая потому что её подлинник в 1812 году сгорел. Так что книга еще более сомнительная, чем "Велесова книга". О несуществующем, потому что все её персонажи давно мертвы. И вообще - "а был ли мальчик?"

"ДОМОСТРОЙ" - русский средневековый кодекс семейной жизни. Учит, что молчаливая жена - венец для своего мужа. И правильно - идеальная жена должна все время молчать и думать о пустоте. "И лице иметь скорбное и сморщенное" (с) - Исаак Сирин.

"ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ МОРЯ" - книга повествует о путешествии тверского купца Афанасия Никитина. Сам он плохо представлял, куда и зачем идет. Фактически он шел в никуда. Совсем как мы, когда переехали вначале в Архангельск, а затем в Калининград. Побывали на Белом, Баренцевом и Балтийском морях. Впору сочинять своё "Хождение". Но тогда мой "живой журнал" рискует окончательно превратиться в трэвел - блог.

"ЖИТИЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА". Характерно, что мятежный протопоп закончил свой земной путь в Пустозерске. И этим все сказано. Мне посчастливилось трижды побывать в этих местах. Там теперь стоит город Нарьян-Мар, и количество пустоты многократно увеличилось. Это радует.

ЛОМОНОСОВ. Писал героические оды "высоким штилем". Но лучшее его произведение - описание опыта с электричеством. Да, Ломоносов первым, задолго до изобретения человекообразными американцами электрического стула, ставил опыты по скорейшему переходу в небытие. Отправил в никуда немецкого физика Георга Вильгельма Рихмана: «…Красно-вишнёвое пятно видно на лбу, а вышла из него громовая электрическая сила из ног в доски. Ноги и пальцы сини, башмак разорван, а не прожжён…» Так рассказал о смерти своего коллеги и друга в письме к графу Шувалову М. В. Ломоносов. Там же Ломоносов, написал: «Рихман умер прекрасной смертью». Воистину так:
Открылась бездна, звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.

СУМАРОКОВ. Ненавидел Ломоносова и сочинял на него злобные сатиры и эпиграммы. Когда Ломоносов умер, отреагировал на это событие чисто нигилистически: "Угомонился, дурак, и не будет больше шуметь".
 
РАДИЩЕВ. Описал еще одно путешествие в никуда."Чудовище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй" - это никакое не Самодержавие, а зримый образ иллюзии мира. Чем-то напоминает танцующего Шиву. Как позднее у Мисимы, за художественным текстом последовало его реальное воплощение. Радищев совершил классическое самоубийство: выпил яду. И не абы какого, а слабого, чтобы хорошенько помучиться и прочувствовать момент. Наконец, после длительной агонии радостно выдохнул и отправился в никуда.

ДЕРЖАВИН - автор знаменитых строк: "Я царь, я раб, я червь, я Бог". В его картине мира все зыбко и условно, и, в сущности, ничего нет:
Где стол был яств, там гроб стоит;
Где пиршеств раздавались лики,
Надгробные там воют клики,
И бледна смерть на всех глядит.

Ещё два чисто русских, поэтическо-нигилистических пути в никуда:
ИВАН КРЫЛОВ - умер, объевшись блинами (по другой версии - рябчиками в сметане) и оставил нам проникновенные строки об иллюзорности всего этого:
Нет мира для меня, хотя и брани нет;
В надежде, в страхе я; в груди то хлад, то пламень;
То вьюсь я в небесах, то вниз лечу, как камень;
То в сердце  пустота , то весь в ней замкнут свет.
Автор эротических стихов ИВАН БАРКОВ - утонул в нужнике. Его творчество современники отчего-то сравнивали с фехтованием в пустоте.

ЖУКОВСКИЙ - в балладе "Светлана" изобразил две параллельных реальности: мир духов ("навь"), который олицетворяет призрак жениха, и материальный мир, явь. На самом деле сон это не сон, а вот не сон это сон. Поэтому именно призрак жениха был по-настоящему подлинным.

ГРИБОЕДОВ - проводил мысль о том, что мир пуст, в нем правят бал Фамусовы и Молчалины. Справедливости нет. В подтверждение этой мысли был разорван на клочки возбужденными азиятами.

ПУШКИН. Его главное произведение - "Царь Никита и сорок дочерей". У всех дочерей вместо главного органа была пустота. (И это был не мозг). Поэт нарисовал образы идеальных женщин, которые, следуя учению Будды, "не умножают существование". И, как это свойственно женщинам,  не понимают своего счастья. Проблему иллюзорности жизни Пушкин показал в знаменитой новелле "Пиковая дама". Позднее она еще более отчетливо прозвучала в одноименной опере Чайковского: "Что наша жизнь? Игра!" А в образе Ленского из "Евгения Онегина" Пушкин отрепетировал свой будущий переход в небытие с помощью дуэли. Характерны и названия текстов, повяющихся в последнее время в сети и посвященных творчеству Пушкина: "Пушкин и пустота", "Пушкин - наше ничто". Подобное восприятие, безусловно, открывает новый, метафизический смысл творчества поэта.

ЛЕРМОНТОВ - нарисовал идеализированный образ самого себя в книге "Герой нашего времени". На самом деле Лермонтов был крайне несносен и омерзителен в общении. С маниакальным упорством стучался в двери небытия, воюя на Кавказе, и оскорбляя всех подряд, с целью быть убитым в бою или на дуэли. В иллюзорном мире ему было скучно, его сердцем овладела пустота:
Смеялась надо мною ты,
И я презреньем отвечал —
С тех пор сердечной пустоты
Я уж ничем не заменял.
 В конце концов, Лермонтов возбудил Мартынова, спровоцировал дуэль, и, скучая, отправился в никуда. Но это уже было вторично, и потому неинтересно, явный плагиат. Зато прогрессивная критика того времени писала, что его Печерин передовая личность, потому что весь мир ставит под сомнение. Ну чем не нигилист?
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка..

У ГОГОЛЯ само за себя говорит название его основного произведения: "Мертвые души". Не случайно его, это название, хотела запретить цензура, да, мы все мертвы, ибо нас нет. В повести "Нос" безумный провидец Гоголь рассказал, как от майора Ковалева убежал нос. На месте носа осталось пустое место. Майор сделался не Ковалёв, а Безнос. А нос принялся вести самостоятельную жизнь и пустился во всевозможные авантюры. Неудивительно, что именно нос, в силу особенностей собственной внешности, заботил странноватого писателя. И в самом деле, на миг представим, что у него, как у сорока дочерей царя Никиты, отсутствовал бы не нос, а что-нибудь другое. И что бы от этого изменилось? Да ничего, ибо Гоголь, следуя заветам Будды, и так уже не увеличивал существование. Больше того, все его основные герои, как-то: Хома Брут, панночка, Чичиков, Хлестаков, майор Ковалев, Поприщин, Акакий Акакиевич, Подколесин - все они холосты, все устремлены в никуда, и не цепляются ногами младенцев за декорации несуществующего мира. И в этом состоит великая заслуга Гоголя перед русской литературой.

По словам одного из критиков, сперва тягостное, а потом странное чувство постигло Николая Гоголя, когда появилась книга «Выбранные места из переписки с друзьями». Неожиданное неприятие его позиции взбудоражило писателя, а вскоре его поглотила  пустота. Скучно жить на этом свете, господа.

САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН... Его роман "Господа Головлевы" Святополк-Мирский считал самым мрачным произведением в русской  литературе. Но это еще не все. В сцене алкогольного бреда Степана Головлева мы внезапно встречаем проникновенное прозрение о пустоте:
  "Комната,  печь,  три  окна  в наружной стене, деревянная скрипучая кровать и на  ней  тонкий  притоптанный тюфяк, стол с стоящим на нем штофом - ни до каких других горизонтов мысль не додумывалась. Но, по мере того, как убывало содержание штофа, по мере  того, как голова распалялась, - даже и это скудное чувство настоящего  становилось не  под  силу.  Бормотанье,  имевшее  вначале   хоть   какую-нибудь   форму, окончательно разлагалось; зрачки глаз, усиливаясь различить очертания  тьмы, безмерно расширялись; самая тьма, наконец, исчезала, и  взамен  ее  являлось пространство,  наполненное  фосфорическим  блеском.  Это  была   бесконечная пустота ,   мертвая,   не   откликающаяся   ни   единым   жизненным   звуком, зловеще-лучезарная. Она следовала за ним по пятам, за  каждым  оборотом  его шагов. Ни стен, ни окон, ничего не существовало; одна безгранично тянущаяся, светящаяся  пустота . Ему становилось страшно; ему нужно было заморить в  себе чувство действительности до такой степени, чтоб даже  пустоты  этой  не  было. Еще несколько усилий - и он был у цели.
 ...Утром он просыпался со светом,  и  вместе  с  ним  просыпались:  тоска, отвращение, ненависть.  Ненависть  без  протеста,  ничем  не  обусловленная, ненависть к чему-то неопределенному, не имеющему образа... Хорошо бы опохмелиться  в  такую  минуту;  хорошо  бы  настолько поднять  температуру  организма,  чтобы  хотя  на  короткое  время   ощутить
присутствие жизни, но днем ни за какие деньги нельзя  достать  водки.  Нужно дожидаться ночи, чтобы опять дорваться до тех блаженных минут,  когда  земля исчезает из-под ног и вместо четырех постылых стен перед глазами открывается
беспредельная светящаяся  пустота".

ТУРГЕНЕВ. В свои романы любил вставлять образы псевдореволюционеров и псевдонигилистов, наподобие Базарова, бьющих себя в грудь и устраивающих сцены перед представителями привелегированного сословия. На самом деле ни о тех, ни о других Тургенев ничего не знал, ибо жил за границей и все придумывал. Тем не менее, достаточно убедительно показал, что в перспективе и у Базарова и у его оппонентов братьев Кирсановых — пустота. Впрочем, как и у всех нас.

ГОНЧАРОВ. Известный персонаж его романа, Илья Ильич Обломов, круглые сутки лежал на диване, думал о пустоте и ждал прихода фашизма. Не дождавшись, поддался на провокацию живчика Штольца, оставил диван и погиб.

Самый скандальный роман писателя НИКОЛАЯ ЛЕСКОВА, который навсегда подорвал его репутацию в либеральных кругах, называется "Некуда". Лесков был прав: разумеется, некуда. Только в никуда.

ЛЕВ ТОЛСТОЙ. Практически всю сознательную жизнь его преследовали страх смерти (ярким выражением которого стали повести "Смерть Ивана Ильича" и "Записки сумасшедшего") и ощущение бессмысленности жизни. "Жизнь, представляющаяся мне ничем и есть ничто", - утверждал этот матерый человечище. Не удивительно, что, по справедливому замечанию Стефана Цвейга: "взор этого гиганта был устремлен в пустоту". В повести "Отец Сергий" Лев Толстой отрепетировал свой уход в никуда, а в возрасте 82 лет действительно сбежал из дома. Но простудился и, на станции Астапово Тульской железной дороги, угодил в ту самую пустоту, в которую в течение своей жизни так напряженно вглядывался.

ЧЕХОВ. Это весьма нетипичный для русской классической литературы автор. Почти ничего не понимал в ничто. "Ничто не проходит бесследно...", - говорил он и ошибался. Ничто никуда не проходит, оно было, есть и будет, а вот человек устремлен в никуда. Впрочем, эту устремленность в целом разделял и Чехов. "Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься", - как-то написал он. Кроме того, в отличие от многих других писателей, которые, подобно Толстому, много рассуждали о небытии, но к практике перейти пугались, сам Чехов возвратился в никуда достаточно рано.

У ДОСТОЕВСКОГО, как я уже показал в статье "Нигилизм Достоевского",  мир постоянно  разворачивает свою ложную реальность, следуя закону перераспределения зла. Следовательно, как давным-давно убедились первые христианские отшельники, «пустынные отцы», человек, подчинённый миру, злу подчинён.  «Законов природы нельзя прощать», - говорит подпольный протагонист Достоевского. Природа есть то, что следует уничтожить. Идея неприятия не только социально-политического устройства России, но и мира в целом характерна для наиболее интеллектуально - мощных, таинственных персонажей Достоевского: это подпольный парадоксалист, Свидригайлов, Ипполит, Ставрогин, Кириллов, Иван Карамазов. И это не случайно - ведь всякий интеллектуализм, доведённый до своего логического завершения, заканчивается нигилистическим бунтом. Герои, отрицающие мир, пока ещё не могут его победить, но, в отличие от абсолютно искусственных, схематичных персонажей наподобие князя Мышкина, и карикатурно изображенных участников кружка Нечаева, они не побеждены миром. В этом состоит экзистенциальный и онтологический смысл философских произведений Достоевского, и всей классической русской литературы.